Людмила Улицкая: Возможно, Кириллу Серебренникову придется уехать из страны, чтобы работать
Писатель, сценарист, переводчик, книги которой изданы в 45 странах, не склонна давать интервью печатным изданиям, но, поскольку речь зашла о так называемом деле «Седьмой студии», сделал исключение для «Комсомолки».
- Людмила Евгеньевна, вы следили за процессом Кирилла Серебренникова, знаете приговор?
- Следила. Очень сложные ощущения у меня от приговора. Во-первых, он меня обрадовал, потому что все таки это не реальная тюрьма. Во-вторых он меня огорчил. Потому что это знак того, что нет оправдания, которое должно было последовать в результате этого процесса ( а я внимательно следила за всем его течением). И были абсолютно все основания для того, чтобы это дело просто закрыть. Но дело не только не закрыли, но дали условный, промежуточный приговор. И тут не знаешь, радоваться или огорчаться.
- Условный приговор — это признание вины подсудимых.
- Да, тут же признание вины. Ну конечно. Потому и нельзя не огорчаться - вместе с тем, что и я, и мы все рады, что Кирилл на свободе. Относительной. Это сигнал ко всем людям творческим. Которые работают и получают деньги от государства. Потому что государство, давая свои деньги на проекты, требует от людей покорности. Отсутствия свободного слова. Без чего на самом деле никакое искусство не живет.
- Но Минкульт же не прекратить давать деньги театрам, а уж про зависимость - независимость говорить…
- Ну, в принципе, так было всегда. Был сравнительно небольшой период в нашей истории, когда казалось, что министерство, государство выделяет нам, художникам, деньги «просто на творчество». Сегодня ясно, что деньги выделяются на творчество, которое государство устраивает. А то, которое несет некие критические воззрения — оно не устраивает ни государство, ни Минкульт, который его политику осуществляет. И нам всем это было показано. На примере Кирилла Серебренникова. Мы, люди, которые чем то в этом мире творческим занимаются, прекрасно этот сигнал поняли. Расшифровки он не требует. Сидите и молчите.
- Постановки Серебренникова признаны за рубежом. Это могло влиять на ход процесса?
- Кирилл один из лучших, а может быть, и лучший на сегодня российский режиссер. Он находится на таком уровне, что может работать где угодно. Его знают хорошо в Европе. Думаю, ему придется уехать, чтобы работать . Это очень досадно. Потому что мы, российская культура, теряем одного из самых талантливых людей. Взаимоотношения государства и культуры имеют глубокую традицию в России — со времен Радищева. И всегда это болезненно воспринималось.
- Пушкин это точно болезненно воспринимал.
- Александр Сергеевич имел огромное количество неприятных для себя цензоров. Достаточно посмотреть на его переписку, на его эпиграммы. В историях Пушкина, Лермонтова — тоже известное противостояние государства и творческого человека. И нам трудно выйти из традиционных рамок. Ну, слава богу не убивают. Сколько в 30-е годы было выдающихся писателей, художников…
- Вы общались с Серебренниковым в ходе процесса, после него?
- Нет. Вокруг Кирилла огромное количество людей. В прошлом витке я была у него на процессе. Сегодня я могла бы придти, постоять на улице. Но сейчас, когда у меня мужу 85 лет, я вынуждена соблюдать карантин. Из опасений за семью свою. Я вообще ограничила выходы из дома. Кроме того, мы с Кириллом не находимся в столь близких отношениях, чтобы для него могло иметь значения, что я пришла на процесс.
- Но вы подписали письмо в его защиту.
- Письмо в защиту Кирилла подписали три тысяч человек. Это важно. В списке, кроме таких людей, как я, которые подписывают постоянно, есть много людей, которые свою подпись поставили в первый раз. Что думает государство, которое идет на такую ссору с творческими людьми? Этот приведет к очень тяжелым последствиям. Для культуры. Те кто сидят в кабинетах — у них есть иллюзия, что они руководят культурой. Это иллюзорно. Культура рождается из воздуха. Мальчик, который рисует граффити на стене или уличный музыкант на Арбате, который тренькает на гитаре - это тоже культура. Когда их разгоняют — это тоже удар по культуре. Культура гораздо разнообразнее, чем мы себе представляли 100 лет назад.
